воскресенье, 6 декабря 2015 г.

Прикосновение к вечности

Недавно в моей жизни случилась странная и невероятно глубокая встреча, прошла неделя, а я все вспоминаю детали и не могу забыть, как в те минуты чувствовала биение собственного сердца, схожее с гулкими ударами колокола.

Начну с предыстории.

Воскресным утром нас с мужем разбудил телефонный звонок. Звонила Юлия, внучка алтайского писателя Марка Юдалевича. В прошлом году Марк Иосифович умер, но осталась его уникальная библиотека, которую родные писателя решили выставить на продажу. Всю библиотеку, мы, конечно, приобрести не в силах (а жаль!), но поискать что-то интересное для нашей личной коллекции мы с мужем были не против. Так состоялась одна из самых важных и интересных встреч под занавес уходящего 2015 года. Это была встреча с … 60-ми годами прошлого века.


Юлия пригласила нас приехать в квартиру деда, что располагается в самом сердце Барнаула – в известном Доме под Шпилем. Именно в этой «сталинке», на третьем этаже много лет прожил легендарный писатель друг Евтушенко, приятель Пастернака и человек, лично знавший возлюбленную адмирала Колчака. Представляете, ПИ-СА-ТЕЛЬ! До сих пор меня поражает, что в Советском Союзе была такая профессия. Человек писал книги по заказу государства, ездил в творческие командировки и на различные писательские собрания…Удивительно!

Поднимаясь по лестнице, я проводила рукой по шершавым перилам, смотрела на выбоины в ступенях и думала – много лет также, как я по этой лестнице проходили известные литераторы и театралы на встречу с Марком Иосифовичем. 


Стоило переступить порог, как я оказалась в 60-х годах прошлого века. Здесь каждая вещь говорила о своем хозяине, каждая мелочь выдавала, что многие годы в этих стенах жил и творил настоящий писатель, собравший невероятную библиотеку. А библиотека и вправду была потрясающая! Книги были везде: на столах, на полках, стеллажах, в шкафах. Большие и маленькие, со «стажем» и современные издания. Каждая книга - целый мир, открываешь и видишь пометки на страницах, сделанные рукой писателя. Такие книги читать гораздо интереснее –что он думал, когда отмечал тот или иной абзац?


Я бродила по комнатам, разбирала завалы книг и находила настоящие сокровища! Были экземпляры с дарственной подписью авторов. Например, известного ученого-садовода и селекционера Лисавенко, или гениального врача-гематолога Баркагана. А еще на форзацах я находила витиеватые печати, указывающие на то, принадлежность к личной библиотеке Марка Юдалевича. 


Это было погружение в эпоху, соприкосновение с вечностью, сопричастность с жизнью человека, который всю свою жизнь занимался писательским трудом. Вся обстановка квартиры дышала временем, мне казалось, что вот-вот на маленькой кухоньке закипит чайник и супруга писателя, заядлая театралка, пригласит нас к столу, разливая настоящий индийский чай в тонкие чашки костяного фарфора. Под ногами скрипели старые половицы, а я все бродила между полок, снимая с них подлинные драгоценности в бумажном эквиваленте. Это было странное ощущение оторванности от времени настоящего и погружение во время минувшее. За окнами также как и десятки лет назад тихо падал снег, узловатая ветка клена неслышно касалась стекла и было похоже, что время остановило свой ход, замерло и смотрит на меня испытующим взглядом, будто вопрошая: «какие тайны ты хочешь узнать?»...Мне мерещилось, что среди растрепанных старых книг я вот-вот найду фотографию прекрасной Анны Тимиревой, возлюбленной Колчака. Ту самую фотографию, которую Анна Васильевна подарила писателю во время встречи. А встреча та началась с того, что Марк Иосифович в архивах нашел неотправленное письмо, адресованное любимой женщине адмирала. Юдалевич снял копию и вот, спустя десятки лет письмо, наполненное не расплескавшейся нежностью и тихой грустью, оказалось в ее руках. Анна Васильевна плакала, читая его и призналась, что «после Саши ей таких подарков никто не делал»…


И меня настолько поразило осознание того факта, что человек, в квартире которого я нахожусь и которому принадлежали все эти вещи, общался с живой легендой, с ниточкой, связующей наше время с царской дореволюционной Россией.

Я думала, что когда-то в этом причудливом доме, наполненном запахом книг и ощущением времени, жил человек с особым восприятием жизни, который все чувствовал иначе – острее и многограннее, таков уж писательский характер. И было грустно и тяжело от того, что после его ухода разоряется его гнездо. Все, что составляло его жизнь, отдается в чужие руки, какие? Чьи?...


Каждая вещь составляла песчинку его жизни. Вот эти тончайшие чашки от Ленинградского фарфорового завода – сколько писателей и людей искусства пили из них чай, находясь в гостях у мэтра? Какие задушевные разговоры, или наоборот горячие литературные споры слышали эти стены этой квартиры? Это было прикосновение к вечности, я оставляла следы своей души в этой комнате, на этих книгах, картинах и фарфоровых чашках. Это было странное откровение, будто это жилище делилось со мной своим настроением и ощущением безысходности. В какой-то момент пришло понимание, что я нахожусь у конечной точки эпохи, которая безвозвратно уходит.

…И все же есть надежда. Надежда на то, что книги из библиотеки писателя будут жить. Он будут жить полноценной жизнью, потому что мы будем их читать, и они займут почетное место на полках нашей библиотеки. Мы будем обсуждать прочитанное на нашей маленькой кухне за чашкой кофе из того самого сервиза, который видел стольких писателей и других замечательных людей. В наших силах дать этим вещам вторую жизнь. Пусть так и будет.


P.S. Мы выкупили два неполных сервиза из почти прозрачного костяного фарфора и несколько десятков удивительных книг, принадлежавших Марку Юдалевичу. И это наш не последний визит в эту квартиру, мы планируем еще приобрести книги из библиотеки Юдалевича. А о приобретенных книгах я расскажу позже.

Более подробно о Марке Юдалевиче можно прочесть здесь, в очень талантливой статье алтайского журналиста (ссылка). 

10 комментариев:

  1. Аня, такой пронзительный и трогательный пост! Спасибо! К сожалению, к своему стыду, я не слышала ничего о писателе Юдалевиче, но много читала о Колчаке и его возлюбленной Анне Тимиревой. У меня тоже много книг 50-60-х годов, которые покупал еще мой дед. И мы тоже их сохранили.

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Спасибо) Не слышали, видимо, потому что Марк Иосифович большую часть жизни прожил в маленьком и провинциальном Барнауле, здесь и писал, на сценах театров этого города и ставились его пьесы...Тем не менее, он был величиной, глыбой, и страшно жаль, что с ним закончилась целая эпоха 60-х. А старые книги, их нужно хранить. Иногда думаю, что после нашего века инфрматизации ничего не останется - ни книг, ни фотографий, ни памяти о нас. Стерлись файлы с флешки и все...

      Удалить
  2. С интересом прочитала очерк. Спасибо, Анечка!

    ОтветитьУдалить
  3. Незабываемая встреча, дом.. Спасибо. я всё видела, и снег, которого так не хватает в наших тёмных круглосуточных сумерках, и клён, и книги!
    Увидела и мою любимую книгу - "Дорога уходит в даль" - любимая мамина, и моя, с самого детства, перечитываемая всегда. Другая обложка, но вижу, те же иллюстрации). Так тепло).

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Действительно незабываемая. У меня очень эмоционально насыщенный конец года выдался. Столько переживаний самых разных, спровоцированных встречами с замечательными людьми, соприкосновение с судьбами...
      И декабрь в этом году у нас удивительный. Никогда такого не было на моей памяти. Снежный и очень теплый. 10 декабря была весенняя погода с температурой +3, капелью и акварельным небом...

      Удалить
  4. Аня, спасибо! С трепетом читала...

    ОтветитьУдалить
  5. Я когда увидела первое фото в ленте новостей, чуть не упала... чашка из сервиза моей мамы и ее любимая книга. Такое ощущение, что ты делала снимки у нее дома, такие же, похожие книги, чашка, салфеточка, такая же потрепанная жизнью "Дорога..." Спасибо, что ты сохранишь то, что купила там, это чудесно,что эти вещи попали в хорошие руки.
    Анютка, я плакала. Плакала, что после таких людей, да и людей вообще их вещи чаще всего не нужны наследникам, все выбрасывается, не ценится. эти мелочи, книги, да и вообще память - все такое хрупкое и нежное...эмоции просто через край

    ОтветитьУдалить
    Ответы
    1. Анюта, спасибо за такой искренний и трогательный комментарий! Не поверишь, я тоже очень остро переживаю осознание скоротечности времени и хрупкости людской памяти. Для меня это настолько осязаемые понятия, что от одной мысли, что это все разрушается становится почти физически больно. Знаешь, сейчас пью кофе из этой тонкой фарфоровой чашки, и понимаю, что в моих силах сохранить хотя бы чуточку истории...И кофе кажется даже более вкусным)

      Удалить