Сероглазый король

Мой город напоминает мне человека. У него особенный характер, черты, присущие только ему, взгляд и поворот головы, тембр голоса… 

Мой Барнаул – это ахматовский сероглазый король. Он своенравный и чуть спесивый, гордый и холодно-притягательный. Я люблю бродить по его старой части, люблю места, в которых растворилось время, и десятилетия замерли в ожидании легких шагов. Тогда он мне открывается с другой стороны – как вспыльчивый юнкер Барнаульского горного училища, краснеющий при неловкой попытке пригласить на свидание понравившуюся хорошенькую гимназистку. 

Сегодня у меня было особенное свидание с «сероглазым королем». Осенние тучи обещали пролиться затяжным дождем и резные листья, словно пестрые бабочки кружили, ложась к ногам. Сероглазый король грустил, а я бродила с томиком Ахматовой и перечитывала такие до боли знакомые и правдивые стихи. И мой город помогал мне их переосмыслить, прочувствовать иначе, в другом душевном диапазоне. Иногда мне казалось, что Барнаул играет со мной, на секунды преображаясь в Петербург…

Эту брошь я так и назвала - «Сероглазый король». Что-то непередаваемо ахматовское есть в ее изгибах и плавных переходах эмалей. Если бы не сведения о возрасте этой броши, я могла бы поверить, что это тот самый сероглазый король шагнул в нашу реальность со страниц классики серебряного века.

Брошь марки Trifari, 80-е гг. ХХ века. США

Двуликий король, выполненный в виде игральной карты, рыцарь печального образа, скучающий у тревожно бьющегося сердца. Кем была твоя хозяйка? О чем мечтала она и печалилась? Мой сероглазый король задумчиво щурит глаза и не выдает хранимые им тайны, но я верю, что он всенепременно принесет мне удачу.

Сероглазый король

Слава тебе, безысходная боль!

 Умер вчера сероглазый король.

 Вечер осенний был душен и ал,

 Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

 «Знаешь, с охоты его принесли,

 Тело у старого дуба нашли.

 Жаль королеву. Такой молодой!..

 За ночь одну она стала седой».

 Трубку свою на камине нашел

 И на работу ночную ушел.

 Дочку мою я сейчас разбужу,

 В серые глазки ее погляжу.

 А за окном шелестят тополя:

 «Нет на земле твоего короля...»

1910