понедельник, 25 мая 2015 г.

Две недели спокойствия


У нас тепло, дождливо и ветрено. В этом году весна очень ранняя, сложно привыкнуть, что уже в конце мая пышно зацвела сирень. Эти две недели для меня особенные, наполненные до краев ощущением жизни и временного пространства. В эти дни я часто останавливаюсь, пытаясь запомнить и осознать каждый момент. Нет суеты, нет спешки – все размеренно и спокойно, так, как я люблю. Это мой первый отпуск за минувшие три года. И я провожу его дома. Никуда не бегу, не еду, не сдаю экзамены, а занимаюсь собой, нахожусь наедине с книгами, вышивкой и своими мыслями. Это невероятное время созидания и спокойствия. За чашкой свежего, пахнущего летом, чая из малины и земляники я долго и с особым упоением вышиваю. У рыжего разбойника не просто появился хвост, а уже вышиты книги и часть окна. Так приятно наблюдать, как из стежков вырисовывается целая история. И кот такой живой, с характером, кажется, что махнет своим пышным хвостом, легко спрыгнет со стопки книг и горделиво удалится по своим рыжим делам...


Я много читаю в эти дни. Не просто читаю, а проживаю прочитанное. Это такое невероятное ощущение единения с произведением, которое возможно лишь тогда, когда читаешь без спешки. Начала перечитывать трилогию Юрия Германа «Дорогой мой человек». Столько мыслей о настоящем деле меня посещают! Сколько внутренних ресурсов заставляет задействовать эта книга! Может быть, соберусь и напишу о ней небольшую заметку сюда, не может ее прочтение пройти для меня бесследно. Хочется запомнить каждую строчку. Особенно главный посыл врача Устименко: «Aliis inserviendo consumor» (лат.). «Светя другим, сгораю сам». Я восхищаюсь внутренней силой и убежденностью таких людей, пытаюсь воспитывать эти качества в себе.


А еще, я варю горький и ароматный кофе. В часы дождя, когда в комнатах особенно тихо, я колдую над этим дымящимся, удивительным по своей силе, напитком. Добавляю в него щепотку душистой корицы, пару тугих соцветий пряной гвоздики, несколько рыжих кристаллов карамельного сахара. Пью мой кофе из крошечной пары и вслушиваюсь, как дождь барабанит по стеклам, а вода журчит в жестяных водосточных трубах.


В эти дни Кнопушка не отходит от меня, уютно устраивается рядом и внимательно поглядывает, я много и долго разговариваю с ней. Знаю, что она все понимает, от того еще дороже становятся наши домашние посиделки. Я очень люблю дождливую погоду, в такие моменты в доме становится особенно уютно, хочется размышлять о настоящем и погружаться в воспоминания. Вот такой у меня отпуск, наполненный внутренним ростом. Ничего другого и пожелать не могу. 





вторник, 19 мая 2015 г.

А могла бы быть Маргарита…

Весна 1986 года была ранней и дружной. Едва сошел снег, а почки уже брызнули липкими листочками, зашумели над первоцветами мохнатые пчелы, просыхали ложбинки от недавней большой воды, где ярко-желтыми островками распустилась калужница. Предвестница скорых холодов - черемуха - и та раньше времени распушила гроздья белых, источающих горьковатый аромат, цветов…
Женщина была молода и очень красива. Что-то грузинское было в ее облике: черные волосы, глубокие темные глаза и бледная, прозрачная кожа. Один человек говорил, что должно быть так выглядела Тамара из лермонтовского «Демона». Ей шел 36 год, и рождение ребенка в этом возрасте было если не поздно, то несколько самонадеянно. Мало кто знал, что не желание, а обстоятельства, связанные с серьезной травмой позвоночника, стали тому причиной. 




До таинства рождения оставались считанные дни, уже все было готово: мягкие распашонки, разноцветные ползунки, дюжина тонких пеленок и кружевной конверт с розовой лентой, предназначенный для выписки. Ждали девочку. Дочь. Именно поэтому она решилась сохранить позднюю беременность, несмотря на опасения врачей. Даже имя уже было выбрано. Втайне от всех она задумала назвать дочь Маргаритой. Может быть дочитанный накануне запрещенный булгаковский роман оставил эмоциональный след, а может быть любимые маргаритки вызывали теплые воспоминания детства, кто знает?..


Ребенок был беспокойный и доставил немало хлопот – девочка появилась на свет 18 мая 1986 года ровно в 12 часов ночи. На карточке так и написали: Муранова Маргарита Сергеевна. На утро через больничное окно второго этажа женщина показывала небольшой сверток высокому рыжеволосому мужчине, который стоял внизу, держа за руку черноглазого веснушчатого мальчика.


Еще тогда мужчина удивился выбранному имени и прокричал: «Аннушкой будет. В честь бабушки». Не знаю отчего, но мама уступила. На детской карточке переписали мое новое имя. А ведь могла бы быть Маргаритой и кто знает, может быть, поэтому я так сильно люблю булгаковскую Москву и неустанно каждый май перечитываю роман, который гласит, что «рукописи не горят» и учит верить в настоящую любовь.  




четверг, 14 мая 2015 г.

Зарубки на сердце

Она была невысокого роста, живая и, как мне казалось, впечатлительная, с очень выразительными глазами, родинкой над губой и экзотическим именем Элиана Ренатовна. Неведомый цветок, который непостижимым образом оказался заброшенным в Сибирь. В ней подкупало все – молодость, увлеченность профессией, страсть к жизни и интерес к студентам. Живая, ищущая и очень неспокойная душа. Благодаря этому человеку я открыла для себя литературное редактирование. Не просто открыла, полюбила. Начала чувствовать слово. С этим же человеком у меня связано еще одно воспоминание – знакомство с творчеством Константина Паустовского.

Она умела увлечь студентов, вдохнуть жизнь в скучные академические лекции. Давала списки литературы, но не навязывала, рассказывала о привычных вещах, но заставляла размышлять и искать свое видение. Однажды она нам предложила несколько книг на выбор о редактуре и писательском труде. Это был интересный список: Нора Галь «Слово живое и мертвое», Лев Успенский «Слово о словах», Константин Паустовский «Золотая роза»…

Прозрачным апрельским вечером, возвращаясь домой из университетской библиотеки, я зачиталась «Золотой розой» в трамвае,да так, что проехала свою остановку. В этот день я открыла для себя удивительного, ни на кого непохожего Паустовского. Человека, который не просто знал и любил писательское ремесло, а умело рассказывал о нем, влюбляя в каждое слово.

«Золотая роза» - это концентрированная сыворотка писательского опыта, мастерства и наблюдений. Это окружающая действительность, события, литературные портреты глазами очень талантливого и наблюдательного человека. Это притягательное и непостижимое умение сказать о сложных вещах простыми словами, которые трогают душу. Я уверена, что подлинность искусства, в том числе и литературы, проявляется в простом умении затрагивать за живое. Если такой эффект есть, то автор талантлив, а если нет, то и терять время на него не стоит. Поэтому для меня, как человека глубоко любящего родной язык, Паустовский стал неким откровением, старшим товарищем и нежной литературной привязанностью.

И каждый раз, открывая томик Паустовского и зачитываясь его непередаваемо прекрасными рассказами и повестями, я вспоминаю человека, который меня познакомил с ним. И эти воспоминания для меня очень важны. Это такие зарубки на сердце, без которых моя жизнь не была бы столь наполненной и цельной.